Коррупция, кадровые «чистки» и экономически не рентабильные проекты — три источника и три составляющие кризиса нефтегазовой отрасли Туркменистана.
Нефтегазовый сектор является важнейшей составляющей экономики Туркменистана, однако какова реальная величина его доли, остается загадкой.
Президент Туркменистана Курбанкули Бердымухаммедов провел очередное заседание правительства. Был заслушан доклад заместителя председателя Кабинета министров Шахима Абдрахманова, который доложил о своей поездке в крайне важный для экономики страны нефтеносный Балканский велаят и о проведённой работе по модернизации объектов флагмана туркменской нефтеперерабатывающей отрасли — Туркменбашинского комплекса нефтеперерабатывающих заводов (ТКНПЗ). Вице-премьер также доложил о поисково-разведочных работах, о бурении новых и капитальном ремонте находящихся в длительной эксплуатации действующих скважин.
Резюмируя доклад вице-премьера, президент подчеркнул, что руководимая им страна обладает огромными, но еще нереализованными возможностями в нефтегазовой сфере, а заодно распорядился в корне изменить систему управления топливно-энергетическим комплексом «в соответствии с современными международными стандартами». Это будет способствовать диверсификации отрасли, укреплению позиций Туркменистана на мировых энергетических рынках и удовлетворит растущий спрос на энергоносители, сказал он.
При этом президент не упомянул, что в современном мире давно и прочно утвердилась тенденция на переход к возобновляемым источникам энергии и сокращению выбросов в атмосферу вредных парниковых газов, сопровождающих как добычу, так и переработку углеводородного сырья. По подсчетам мониторинговой компании Kayrros SAS, из 50 крупнейших выбросов метана в 2019-2021 годах на Туркменистан приходится 31, а по подсчетам Международного энергетического агентства, Туркменистан находится на третьем месте по эмиссии метана после США и России, существенно отставая от них по объемам добычи и переработки.
Следуя общей тенденции на декарбонизацию экономики и сокращение импорта углеводородов, Европейский союз дружески посоветовал Туркменистану поскорее диверсифицировать внешнюю торговлю, поскольку большая часть экспорта Туркменистана в ЕС — это продукция, связанная с углеводородами, и постепенно переходить на «зеленую энергетику». Туркменистан же по-прежнему предпочитает бурить и качать, качать и снова бурить…
«Как известно, нефтегазовая промышленность — ключевая отрасль национальной экономики. Сырьевая ресурсная база страны, развитая топливно-энергетическая промышленность и транспортно-энергетическая инфраструктура превращают Туркменистан в мощное государство. В этой связи данная сфера остаётся приоритетным направлением экономического развития страны». Это очень важный для понимания общей картины приоритетов туркменской экономической политики фрагмент из приветственного обращения президента к работникам нефтегазовой отрасли по случаю их профессионального праздника.
Действительно, принято считать, что нефтегазовый сектор является важнейшей составляющей экономики Туркменистана, однако какова реальная величина его доли, похоже, остается загадкой, а сама отрасль считается самой непрозрачной. Практически единственные достоверные и неоспоримые данные — это четвертое место в мире по доказанным запасам природного газа после России, Ирана и Катара. Даже в рейтинге стран-добытчиков Туркменистан по версии ОПЕК находится на 11-м месте, а по версии British Petroleum — на 13-м.
Институт управления природными ресурсами (NRGI) — неправительственная организация, выступающая за прозрачность нефтегазового сектора, ставит Туркменистан на последнее место из 45 стран по уровню прозрачности (0 баллов из 100 возможных). Экваториальная Гвинея, Афганистан и Мьянма и то считаются в этом плане более отрытыми.
Всемирный банк исключил Туркменистан из отчета о глобальных экономических перспективах из-за отсутствия достоверных статистических данных. В 2015 году он и вовсе приостановил сотрудничество с Туркменистаном, поставив условием его возобновления предоставление более полных и точных данных об экономике страны и обеспечение ее прозрачности.
Международный валютный фонд (ВМФ) в апреле нынешнего года отказался использовать официальные данные Туркменистана для доклада «Перспективы роста мировой экономики» за 2020 год. По данным, полученным специалистами МВФ, рост валового внутреннего продукта в Туркменистане составил 0,8 процента, тогда как по данным туркменского правительства эта цифра составляла 5,9 процента.
В начале 2019 года Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) принял решение не выделять кредит частной компании CMI Offshore на покупку морского транспорта для использования его в ходе разработки нефти на туркменском шельфе Каспийского моря и не поддерживать таким образом эту разработку. Против предоставления этого кредита активно выступала экологическая и правозащитная организация Crude Accountability. Она указывла на то, что выдача этого займа будет означать нарушение собственной экологической и социальной политики ЕБРР, а также его страновой стратегии в отношении Туркменистана, которая запрещает инвестиции в нефтегазовый сектор до тех пор, пока в стране не улучшится система управления и экономические показатели. «Туркменистан обладает четвертыми по величине запасами газа в мире, а большая часть страны даже не имеет доступа к газовому отоплению зимой. Подобные кредиты не приносят пользу туркменскому народу или окружающей среде страны, они лишь способствуют коррупции и нарушениям прав человека», — подчеркивали правозащитники.
Первый звоночек
Еще в 2011 году американская неправительственная организация Crude Accountability опубликовала доклад «Личный карман президента (Бердымухаммедова): нефть, газ, закон». В нем раскрывались схемы того, как доходы от продажи газа и нефти практически минуют бюджет Туркменистана. Авторы доклада обратили внимание на то, что Бердымухаммедов в 2007 году, ровно через месяц после вступления в должность президента Туркменистана издал постановление «О создании Государственного агентства по управлению и использованию углеводородных ресурсов при Президенте Туркменистана». Таким образом он как бы сразу показал всем, кто в доме хозяин — шаг для бывшего стоматолога достаточно неожиданный. Наблюдатели оценивали его как следствие влияния «потусторонних сил» из числа особо влиятельных членов старого ниязовского истеблишмента. Этим постановлением Бердымухаммедов не только гарантировал себе единоличный контроль над агентством, но и прямой доступ к доходам от осуществляемой им деятельности.
Согласно исследованию, проведенному авторами доклада, распределение углеводородных доходов складывалось следующим образом: 10-20 процентов шли в государственный бюджет, остальные 80 процентов оставались в распоряжении агентства и использовались им «самостоятельно в соответствии с его решениями». То есть, скорее всего, они исчезали в теневой экономике при полном отсутствии контроля этой сферы со стороны туркменского парламента или какой-либо другой государственной структуры. Непрозрачной была и система управления агентством, так как оно находилось под прямым контролем президента Туркменистана, что следует из его названия.
Номинально бессменным директором агентства влоть до его упразднения в июле 2016 года был вице-премьер Ягшигельды Какаев, считавшийся самым квалифицированным специалистом нефтегазовой отрасли Туркменистана. Однако это не мешало ему периодически получать строгие выговоры. Это говорило о том, что профессиональные знания Какаева не находили понимания у президента-дилетанта. Кстати, в 2013-2016 годах заместителем Какаева в агентстве работал сын президента Сердар Бердымухаммедов.
Агентство также имело зарубежные представительства. В частности, представительство в Лондоне возглавлял зять президента Бердымухаммедова Довлет Атабаев.
Правозащитники констатировали, что размер и структура туркменского госбюджета непрозрачна, размер и пути пополнения так называемого «Стабилизационного фонда», или «Фонда будущих поколений», бердымухаммедовской «кубышки», где должны были аккомулироваться остатки профицитных средств госбюджета и другие, неназванные «финансовые активы», также оставались вне поля зрения контролирующих органов.
Немного истории
Начиная с апреля 1993 года руководство нефтегазовым сектором экономики осуществляло Министерства нефти и газа. Первым министром нефти и газа Туркменистана был Назар Суюнов — один из крупнейших специалистов туркменской нефтегазовой отрасли, в 1993-1994 годах одновременно являвшийся также госсоветником президента Сапармурада Ниязова по топливно-энергетическим вопросам. Вскоре отношения с Ниязовым, мнившем себя экспертом практически во всех отраслях, осложнились, и последовала громкая отставка, после чего Суюнов покинул Туркменистан. Его сменил выпускник московского Института нефтегазохимической промышленности им. Губкина, специалист-нефтяник Хеким Ишанов.
В июле 1996 года Ниязов преобразует Министерство нефти и газа в Министерство нефтегазовой промышленности и минеральных ресурсов. Ишанов уволен, обвинен в хищении государственных средств, часть его имущества конфискована без суда, а сам он помещен под домашний арест.
Через неполных 10 лет, в январе 2016 года новый президент Бердымухаммедов возвращает министерству прежнее название, а вместе с ним — ряд подведомственных организаций: госконцерны «Туркменгаз», «Туркменнефть», госкорпорация «Туркменгеология», ТКНПЗ и др. Была также создана национальная нефтегазовая компания NAPECO, в функции которой входило проведение поисково-разведочных и буровых работ, добыча нефти и газа и реализация международных проектов в топливно-энергетическом секторе. Акционерами компании были объявлены Государственное агентство по управлению и использованию углеводородных ресурсов, госкорпорации «Туркменгаз» и «Туркменнефть» и ТКНПЗ. Как и чем на деле занимается NAPECO, доподлинно известно не было, и это дополнительно давало возможность изобретать и применять с ее помощью новые коррупционные схемы.
Еще через полгода, в июле 2016 года президент «в целях дальнейшего совершенствования управления нефтегазовым комплексом, улучшения работы отрасли и упорядочения поступлений финансовых средств» упразднил министерство с передачей его функций и подведомственных структур соответствующему отделу Кабинета министров, который в то время находился в подчинении вице-премьера-куратора нефтегазового комплекса Ягшигельды Какаева. Какаев одновременно занимал должность директора Госагентства по управлению и использованию углеводородных ресурсов, однако президент избавил его от этих обязанностей, упразднив тогда же это госагентство, передав его функции госконцернам «Туркменгаз» и «Туркменнефть», а финансовые средства — Центробанку «для дальнейшего обеспечения финансирования проектов».
Таким образом, госконцерны «Туркменгаз», «Туркменнефть», ТКНПЗ и все прочие структуры последовательно перешли в прямое подчинение президенту Бердымухаммедову, а их руководители обязывались нести перед ним персональную ответственность за выполнение заданий по развитию нефтегазовой промышленности.
Как оказалось в дальнейшем, проблемы эта рокировка никоим образом не решила. Первыми итогами реорганизации стали новые строгие выговоры, начиная с вице-премьера-куратора отрасли и председателей госконцернов и заканчивая гендиректором ТКНПЗ.
Создавалось впечатление, что ни Ниязов, ни Бердымухаммедов толком не знали, как же повыгоднее для себя использовать доставшиеся им огромные углеводородные богатства, и руководили отраслью, что называется, методом тыка: получится — хорошо, не получится — найдем виновных и накажем. И наказывали. Но частой сменой руководителей нефтегазодобывающей промышленности, а также нефте- и газоперерабатывающих предприятий устранить недостатки в ведущей отрасли экономики Туркменистана уже не получалось.
С 1994 по 2016 год смена руководства нефтегазовой отраслью проходила практически ежегодно, а иногда и по несколько раз в год. Например, в 2005 году Ниязов менял министров 4 раза! Всего за этот период руководители министерства, включая ВрИО, менялись 20 раз: 14 — в связи с переходом на другую работу, 1 — по состоянию здоровья, 3 — были уволены за недостатки, причем доподлинно известно, что кроме подвергнутого преследованиям Ишанова, как минимум, два бывших министра Гуйчназар Тачназаров и Батыр Сарджаев были впоследствии осуждены. Можно предположить, что, возможно, кто-то еще из числа уволенных «в связи с переходом на другую работу» эту «работу» получил в местах, не столь отдаленных.
Не вызывает сомнения, что наличие серьезных промахов, реально связанных с неумением организовать деятельность отрасли, оба президента прикрывали «порочной практикой злоупотреблений, махинаций, приписок и прямого воровства», сваливая с себя ответственность за эти проблемы, порожденные ими же самими.
Источник: gundogar.org
